Иван Александрович Ильин скончался 21 декабря 1954 года и был похоронен на кладбище города Цолликон под Цюрихом. В те скорбные дни его вдова Наталия Николаевна писала Александру Дмитриевичу Билимовичу: «Есть что-то неприемлемое в том, что русский философ и русский патриот лежит на кладбище какого-то Цолликона». 30 марта 1963 года скончалась и сама Наталия Николаевна. Заботу о могиле Ильиных взяли на себя члены Содружества памяти профессора Ивана Александровича Ильина. Последними содержание могилы оплатили Николай Петрович и Тамара Михайловна Полторацкие. За ней постоянно ухаживали друзья и ученики Ильина, проживавшие в Швейцарии, которые к 2000-ым годам были уже и сами в очень солидном возрасте. После смерти Николая Петровича (1921-1990) забота о захоронении Ильиных легла на плечи Тамары Михайловны, в ее письмах часто звучала тревога: «Пока мы живы, мы должны перезахоронить Ивана Александровича на родине». Но она считала, что сначала на родину должны вернуться произведения Ильина и перезахоронение не должно стать политической акцией. Хорошо известно, что Ильин был прозорливым человеком, еще в 1948 г. он описал всю нашу нынешнюю жизнь: как будет происходить расчленение нашей страны, как будут перемещаться народы, как иностранная валюта будет ходить в нашей стране и т.д. Тогда, после долгожданной победы в Великой отечественной войне, в это трудно было поверить. Теперь мы сами – свидетели тому, уже не надо решать, верить или нет, мы просто всё это видим. Но Ильин не предвидел одного – своего перезахоронения на родине. Нигде в своих произведениях он не касался этого – он был очень скромным человеком. Доказательством этого является и то, что свою эпитафию он составил не на русском языке.

Тележурналисты Алексей Денисов и Борис Костенко в 1995 году выпустили первый в России документальный фильм «Возвращение» об Ильине, где было сказано о том, что в 2005 году заканчивается аренда земли на кладбище и могила Ильина после этого будет просто закатана под следующее захоронение. Тогда к нам обратилось множество людей со словами сочувствия и поддержки, то есть общественное мнение было подготовлено. Но, к сожалению, никакой серьезной инициативы выдвинуто не было.

Весной 2005 года вопрос  о перезахоронении Ильиных встал на государственном уровне. К тому времени его произведения стали хорошо известными в России, имя Ильина, на долгие годы отлученное от родины, прочно заняло свое законное место в русской культуре. Одновременно ставился вопрос о перезахоронении Антона Ивановича Деникина с супругой Ксенией Васильевной. Это не противоречило никаким нравственным установкам: с одной стороны – Деникин, главнокомандующий Белой армии, в советское время он был самым известным деятелем Белого движения, самым известным врагом советской власти; с другой – Ильин, гражданин, идеолог Белого движения. (Если представить, что не было Белого движения, то это означало бы, что всю смуту, навязанную нам Интернационалом, мы бы проглотили, как безропотные ягнята. Но нашлись люди, которые дали отпор. Белое движение было настоящим патриотическим эксцессом.) Деникин – из низов, герой Великой войны (Первой мировой); Ильин – аристократ, блестящий ученый, но оба – личности крупного масштаба. Так случилось, что их жизненные пути соединились и закончились на родине. Никто заранее это не продумывал.

После соответствующих консультаций Тамара Михайловна дала согласие на перенесение останков Ивана Александровича Ильина и его супруги в Россию, единственным ее условием было согласие Русской Православной Церкви на это деяние, которое и было получено. Она передала мне все юридические права для этой цели, ведь ей самой было в то время 85 лет, и она не могла лично принять участие во всех необходимых процедурах, важнейшую помощь во всех возникающих проблемах оказал тогда Алексей Евгеньевич Климов. В июне 2005 года была сформирована государственная комиссия для организации перезахоронения генерала А. И. Деникина и философа И. А. Ильина, в которую вошли представители министерства культуры, полномочного представителя Президента РФ в Центральном федеральном округе, министерства обороны, правительства Москвы, Патриархии, Российского фонда культуры, министерства иностранных дел и др.

В качестве доверенного лица Т. М. Полторацкой мне довелось вести переговоры со швейцарской стороной, решение должен был принимать Совет общины города Цолликон (по-нашему Горсовет или Администрация города), по швейцарским законам Совет обладает полной самостоятельностью и никакое давление «сверху» тут неприемлемо. Швейцария далеко не мгновенно дала разрешение на перезахоронение Ильиных. Швейцарцы недоумевали, как из такой богатой благополучной страны люди могут эмигрировать, даже с кладбища. Во время переговоров со швейцарскими властями меня спрашивали: «А для Вас лично что это означает?». Я отвечал – «Странный вопрос. Один католический священник, Вольфганг Офферманс, написавший первую книгу об Ильине, назвал ее так – «Человек, обрети значительность! Жизнь и творчество Ивана Ильина в свете духовного спасения человечества». То есть творчество Ильина имеет значение для всего человечества. Такое событие имеет значение для всей России и русского народа, а потом уже для меня как для русского. Неужели правильно оценивать мнение одного отдельно взятого человека? Это – национальная культурно-историческая акция».

31 августа Совет принял положительное решение о выдаче останков Ильиных. Швейцарская сторона особо подчеркнула, что оно было принято в исключительном порядке. Наше Посольство в Швейцарии практически все организационные трудности взяло на себя, санитарный кордон и т. д. Российский атташе по культуре Константин Александрович Нефедов позднее признавался, что организовать все это в кратчайшие сроки было невероятно трудно.

27 сентября российская делегация вылетела в Цюрих. В этот день была проведена положенная по процедуре эксгумация останков Ивана Александровича и Наталии Николаевны, на которой по закону мог присутствовать от России и присутствовал только российский консул.

28 сентября нашу делегацию приняла администрация Цолликона. Встреча прошла очень торжественно, все были очень растроганы. Глава Совета общины сказала хорошо подготовленную содержательную речь, приведя и цитату из Ильина: «Чем больше всем есть дело только до себя, тем естественнее и необходимее нам думать о России. Если пятеро прочтут, то хорошо, а прочтут больше, чем пятеро. И опыт научил меня: когда жизнь превращается в дыру забот, угроз и тьмы и все живое, духовно идейное останавливается – тогда тьма победила, а если всем бедам – дух мерцает, то тьма побеждена! Минимум духа побеждает максимум мрака. Только чтобы совсем не гасло!! Искра останется – и огню есть откуда разгореться...» 

В тот же день в православном Воскресенском храме в Цюрихе мы впервые увидели гробы с останками Ивана Александровича и Наталии Николаевны, все присутствовавшие там были глубоко потрясены, на их лицах лежал отсвет того великого, что совершалось перед ними. Началась панихида. Потом священник о. Олег (Батов) в своей проповеди сказал: «Ильин был само «поющее сердце», и это сердце пело две песни – о Боге и о России».

Вторая панихида по Ильиным была отслужена в Крестовоздвиженском храме в Женеве. В этом храме для прихожан когда-то читал свои лекции о русской культуре Ильин. На панихиде в Женеве присутствовал митрополит Лавр, глава Русской Православной Церкви За рубежом. Позже в личной беседе он рассказал, что ему довелось знать священника Давида Чубова, у которого исповедовался Ильин, что еще живы некоторые слушатели лекций Ивана Александровича, прихожане этого храма.

Затем наша делегация направилась в Париж. Там 30 сентября в Соборе св. Александра Невского на рю-Дарю была отслужена заупокойная служба по Ильиным и Деникиным. Храм и прилегающая территория были до отказа заполнены народом. Во время службы на гробе Деникина лежал флаг – триколор, а на гробе Ильина лежал большой крест. По окончании панихиды я почувствовал, что мне нужно подойти к гробу Ильина и направился к нему, все расступились, подошел также ректор Уральского института бизнеса имени И. А. Ильина А. М. Миняйло, член правительства Москвы В. А. Двуреченских и предприниматель А. Ю. Трубецкой. И мы вчетвером вынесли гроб во двор. Во дворе еще раз провели панихиду. Как только пропели вечную память третий раз, с неба… даже не капли, какая-то роса опустилась и покрыла гробы. И мы плакали, прикладываясь к ним. Как только гробы погрузили в машины и повезли в аэропорт – этот дождик прекратился.

В самолете при пересечении границы России хор Сретенского монастыря грянул стихиру «Всем святым, в земле Российской просиявшим…» (по предложению Александра Александровича Трубецкого, внука философа Евгения Николаевича Трубецкого, который был оппонентом Ильина на защите диссертации в Императорском московском университете). Это был незабываемый момент, в самолете все встали – реально совершалась историческая справедливость, происходило то, о чем людям моего поколения не приходилось и мечтать. 2 октября самолет прибыл в аэропорт Внуково, там останки Ильиных и Деникиных были встречены с подобающими почестями и на черных машинах последовали в Донской монастырь, при них неотлучно находился один из епископов Русской Православной Церкви За рубежом.

День 3 октября был замечателен и по природным явлениям – в этот день было частичное солнечное затмение, но на солнце можно было смотреть обычными глазами. Стояла  совершенно дивная золотая осень. Небо играло отраженными солнечными лучами.

В Большом храме Донского монастыря Святейший Патриарх Алексий II совершил панихиду, за которой поминались «воин Антоний и рабы Божии Ксения, Иоанн и Наталия». Потом траурная процессия  последовала по аллеям кладбища к месту их последнего упокоения. Земля была заранее заботливо усыпана еловыми ветками, вспомнились любимые стихи Ильина: «И смолой и земляникой пахнет темный бор...» Как только гробы опустились в могилы, на них тихо и ласково с деревьев посыпалась золотистая листва. Только позже я осознал, что ветра в тот момент не было, что листопад начался еще до того, как раздался залп артиллерийских орудий. Я не фотографировал тогда ничего, не хотел отвлекаться, я знал – душа человеческая запечатлеет все лучше камеры. На память пришли слова Ильина: «Излюбленные места посещений Господних – это храмы и панихиды». То, что это – посещение Господне – ощущали все. И какие это были люди вокруг! Пришла именно настоящая национальная элита. Многие из них, я думаю, испытали чувство исполненного долга. Была необыкновенная радость и необыкновенный порядок.

В 1936 году Иван Сергеевич Шмелев, близкий друг Ильина, покоящийся с 2000 года в некрополе Донского монастыря, написал ему: «Где-то свидимся?.. Если бы в Москве!.. – Что Господь даст». И они встретились – посмертно – в Москве в день рождения Шмелева.

3 октября на могилах были установлены временные деревянные кресты. К сожалению, из-за напряженного и плотного графика подготовительных работ в надписи на кресте И. А. Ильина была допущена ошибка – неправильно указана дата смерти (правильная дата – 21 декабря 1954 года). К еще большему сожалению, эта же ошибка была повторена на новых памятниках, открытых 25 мая 2009 года.  К ней добавилась еще одна неточность: имя Наталии Николаевны заменено на Наталья, хотя так ее никогда не звали. Можно сожалеть и о том, что на новом надгробии отсутствует эпитафия, составленная самим Иваном Александровичем.

У Ильина есть слова: «Нам нужен трезвый оптимум – лучшее из возможных решений». Историческое событие перезахоронения Ивана Александровича и Наталии Николаевны Ильиных осуществилось даже не как «трезвый оптимум», а как самое лучшее решение. Я потом задавал многим людям вопрос: «Что можно было бы изменить, чтобы его улучшить?» Никто не смог ничего добавить.

Ю. Т. Лисица